К.К.СЛУЧЕВСКИЙ

Константин Константинович Случевский (1837- 1904 г.г.) известный русский поэт, прозаик, философ. Как поэт он дебютировал в журнале "Современник" в 1860 году. Его стихи были подвергнуты резкой критике и осмеяны. Лишь спустя более двадцати лет в 80-х годах он вновь печатает поэтические работы и вскоре получает признание. У него появляются ученики и почитатели. Среди них Брюсов и Бальмонт. В 1898 году выходит шеститомное собрание сочинений К.К. Случевского, куда вошли сборники его стихов и проза. Последние циклы стихов К.К.Случевского были напечатаны в журнале "Русский вестник" (1902-1903г.г.) - "Загробные песни" и "В том мире". Под впечатлением знаменитого романа Жюля Верна "20000 лье под водой" К.К.Случевский написал небольшую фантастическую повесть "Капитан Немо в России".

К.К.Случевский служил в Главном управлении по делам печати, в министерстве государственных имуществ. Он особа приближенная по двору Его Императорского Величества Александра II (Освободителя), имеет чин камергера. В свите великого князя Владимира Александровича К.К.Случевский совершает в 1875 году путешествие по северу и северо-западу России и публикует в печати живые, содержательные путевые очерки. 28-29 мая они пребывали в городе Холме Псковской губернии. В 1876 году в Санкт-Петербурге в издательстве А.Ф.Маркса вышел двухтомник очерков К.К.Случевского "По северо-западу России". Том первый назывался "По северу России". Сюда вошел небольшой очерк "Холм" (стр. 112-114). Далее выдержка из этой работы Константина Случевского.

 

ОЧЕРК О ХОЛМЕ

Путь к Холму. Вид города от Ловати. Попытка написания истории города. Значение его для древнего Новгорода. Историческое и нынешнее положение. Печище и Городище.

Усадьба Богдановское, в которую Его Высочество прибыл вечером, в 7-м часу, имеет уже несколько поколений подряд хозяевами своими семью Философовых. Громадный, замечательно планированный парк, пруды, беседки, стриженые ели и пущенные верандами липы, все это задумано на широкую руку и в другие, совсем другие времена. Какой-нибудь прудок, называемый Еремеевым, и тот имеет свой сказ; вечер, посвященный отдыху и беседе с гостеприимными хозяевами, закончил второй день нашего пути.

Утром 28 мая, ровно в 8 1/2 часов, мы направились по дороге в Холм; предстояло сделать четыре перегона, по 25 верст каждый, по трудному, песчаному пути. На первой станции Бор Великий Князь принимал представителей дворянства, земства и некоторых волостей, прибывших из Великих Лук, за 75 верст. Большая часть пути шла лесом, болотами; приходилось то и дело переезжать маленькие мостики. Болот так много, что неудивительно существование в Холмском уезде десятка деревень, почти отрезанных болотами и пользующихся, несмотря на это, хорошим здоровьем и достатком.

Было жарко; шмели, кружились подле нас в большом количестве; иногда по сторонам пути виделись небольшие насыпи, очень тщательно огороженные; это те места, в которых зарыты павшие в последние годы коровы и лошади от долго гостившей тут сибирской язвы; говорят, будто местами она начинает показываться и теперь.

К часу дня Его Высочество прибыль в деревню Троица-Главица, в 47 верстах от Холма, где был встречен представителями холмского дворянства. После непродолжительного отдыха, к 2 1/2 часам, мы были вновь в дороге. Лес становился мельче, почва суше, холмы круче. На полпути к Холму мы подъехали к быстрой и порожистой Ловати, подле деревеньки Сопки, получившей имя от четырех курганов, вероятно могильных, ее окружающих и обусловливающих очень хорошенький пейзаж. Деревни попадались все чаще, все расцвеченные флагами; чуть не перед каждым домом были выставлены хлеб-соль и икона; по всему пути виделись вышедшие из лесу одиночки мужички и бабы, и те держали иконы; священники выходили с образами из ближних церквей.

Церкви города Холма глянули на нас верст за восемь. Лес отступил совершенно: зато в ярком сиянии дня и очень красиво очертился пред нами Холм, один из древних городов русских, с весьма высокого, крутого берега Ловати. У самого въезда в город была поставлена декоративная, убранная флагами и цветами арка. Сев в другие экипажи, мы съехали с длинного, высокого спуска к реке и направились по плавучему поставленному наискось реки мосту. Вид с него на унизанный людьми очень высокий противоположный берег Ловати, звон церквей, крики "ура", летящие вверх шапки, все это вместе взятое было очень красиво и отличалось несомненною радостью. Великий Князь, поднявшись крутым подъемом к городу, проехал прямо в собор, где отслушал молебствие, и оттуда направился в отведенный ему дом купца 1-й гильдии Павлова.

Подобно сотням городов России, и у Холма нет определенного начала, но как центр деятельности ловатского судоходства обозначился он, несомненно, очень рано. В "Псковских Губернских ведомостях" 1839 года помещены отрывки из записок о Холме одного из местных людей, статского советника Войнакуринского; это нечто вроде единственной истории города. На каждом из экземпляров "Ведомостей" того времени, хранящихся в Императорской публичной библиотеке, имеется подпись тогдашнего губернатора или вице-губернатора, что замечательною ясностью свидетельствует о том, что или экземплярам этим, назначавшимся на хранение, придавалось особое значение, или то, что печатались "Ведомости" в весьма ограниченном количестве, или, наконец, что губернаторам и их помощникам было в те дни не особенно много дела. Это имело место только полвека назад.

Автор "Записок" стилист не знаменитый и относит Холм ко "многим преданиям, осуществленным вероятием"; это видно, говорит он, из Нестора; вероятно, основан Холм кривичами: вероятно, был он отдельною "республикой, вышедшею из системы исторической отчетности". Верно то, что другой уездный город губернии, Великие Луки, был основан холмитянином и что холмитянин этот был Лука "ремеслом разбойник"; несомненно, следовательно, что Холм древнее Великих Лук.

Умные новгородцы, очень хорошо понимая выгоды соединения реки Ловати с озером Ильменем, забрали себе город Холм, эту, как сказано в "Записках", "республику, вышедшую из исторической отчетности". В 1471 году был он значительным погостом. Татары до Холма не доходили никогда; в XIV веке часто подходила к нему литва, но разорен он при царе Иоанне Васильевиче, когда напали на него король польский Стефан Баторий и король шведский Иоанн; поляки и литва зимовали тогда в Великих Луках, венгры -- в Опочке.

В 1580 году, по распоряжению гетмана Замойского, воевода Вольский взял Холм набегом и полонил воеводу князя Барятинского и "осадную голову" Панина; одновременно с этим была выжжена Старая Русса. Уступленный Баторию в 1581 году, Холм получен Россией обратно в 1582 году и назван в договоре "городом". От этих далеких воинственных дней сохранились и до сегодня зеленеющие окопы и далеко по окружности виднеются молчаливые курганы, в которых опочили как пришлые воители, так и свои.

О великой цепкости и жизненности холмитян свидетельствует следующее. Разорен был город до основания в 1609 году; жители его, выселившись, образовали тогда по округе, в дебрях и болотах, шестнадцать деревень; ровно чрез сто лет, в 1707 году, Холм был снова посадом, и за ненужностью исчезли девять из образовавшихся деревень и сохранились и дошли до нас только пять; на местах безвозвратно исчезнувших, даже по имени селений, где конечно, в свое время горевали и радовались, лежат теперь пустоши, сенокосы, и на каждом из них есть место, называемое "печищем", и старые колодцы с обручами внутри. В 1738 году Холмский посад подчинен торопецкой военной канцелярии, которая давала указы холмскому посадскому старосте и холмской земской избе; присутствие обоих учреждений этих составлял в те блаженные дни один и тот же староста. В 1771 году императрица Екатерина II образовала Холмский уезд и в городе была открыта ратуша. В 1780 году было так мало жителей, что в Воскресенском приходе, составлявшем почти весь город, родилось всего 8, а умерло 13 человек. В 1797 году император Павел I уничтожил в городе все присутственные места, кроме ратуши. В 1802 году Холм восстановлен на прежнем основании императором Александром Благословенным, посетившим его проездом из Осташкова в 1820 и проездом на Торопец в 1824 годах.

Город стоит на соединении реки Ловати с речкой Куньей, и от него до Петербурга 363 версты. Он тоже в достаточном количестве окружен болотами, что не мешает стоять ему высоко и быть снабженным сыпучими песками. Главное дело холмитян -- сплав лесов Ловатью, дело старое, не двигающееся вперед, не обогащающее город, но дающее холмитянам кое-какие заработки. Особенно сильно упали купеческие дела с 1865 года, со времени открытия железных дорог; внутренняя торговля значения не имеет, и местное купечество окончательно стушевывается. В городе около 5000 жителей и шесть церквей.

Из древностей, имеющихся в наличности, следует упомянуть о Городище новгородских времен, окруженном с 3-х сторон Ловатью; заметен обрушенный вал. Свидетелями давно умолкших битв являются также многие курганы, рассыпанные по окрестности. На Клинской стороне города, в часовне, сохранилась деревянная свеча длиной полтора аршина, раскрашенная цветами, толщиной четыре вершка, с надписью, гласящею, будто бы 21 мая 997 года ее поставил холмский посадский человек Петров. Конечно, этот год невозможен, но свеча, несомненно, очень древняя, вероятно, конца XVII века. Есть в городе и Татинова сторона: имя, происходящее от слова тать -- вор; была там некогда пещера, в ней скрывались воры, и, как гласит предание, еще Иоанн Грозный посылал на них своих дружинников; только с удалением татей город будто бы стал обстраиваться.

Подъехав к дому купца Павлова, Его Высочество принял почетный караул от 2-й роты 3-го резервного батальона. Обойдя весело смотревшие ряды и пропустив их справа по отделениям, Великий Князь принял представителей местных властей, дворянства и горожан. Вслед за приемом он посетил земскую больницу и острог; один из арестантов обратился к нему с просьбой о помиловании; Его Высочество отвечал, что право миловать принадлежит одному только Государю.

Часу в 10-м вечера, довольно темного, благодаря надвигавшимся отовсюду тучам, перед домом зажжены были огни на щите с вензелевым изображением имени Великого Князя. Его Высочество, приглашенный посмотреть на иллюминацию, вышел на улицу и направился к так называемому бульвару. Плотная, облегавшая со всех сторон, двигавшаяся толпа сопровождала Великого Князя, и в ярком свете затепливавшихся повсюду бенгальских огней она казалась еще многочисленнее. Бульвар, обсаженный очень старыми, густыми березами, тоже светился; он идет по высокому, крутому косогору над самою Ловатью; на противоположном берегу ее, на одной высоте с нами, далеко от нас, по мраку ночи вырисовывалось в трепетавших огнях древнее Городище, как бы принимая участие из своего далека в несомненном веселии толпившихся отовсюду холмитян. Представители города просили Великого Князя позволения ходатайствовать о том, чтобы назвать бульвар "Владимирским", на что и последовало его согласие.

Скоро вслед за возвращением Его Высочества домой разразилась давно уже собиравшаяся довольно сильная, раскатистая гроза.

29-го, около 8 часов, утром яркого солнечного дня, Великий Князь направился в управление уездного воинского начальника, где и ознакомился с состоянием пересыльной части и со всеми распоряжениями, вызываемыми формированием в военное время и временной местной команды, с порядком составления маршрутов, следования команд призывных и увольнения нижних чинов из запаса в отставку. Затем, знакомясь с действиями управления по применению требований последнего расписания главного штаба по призыву и пересмотрев составленные с этой целью расчеты и сличительные ведомости, Его Высочество проследовал к роте, расположенной на казарменном, плацу. После ротного учения и фехтования обойдены были казармы, кухня, манеж, цейхгауз и пятипроцентный запас вещей, находящихся в распоряжении уездного воинского начальника. Только в 11-м часу Великий Князь, возвратясь в отведенное ему помещение, мог выехать далее к Демянску, сопровождаемый всем населением города, бежавшим далеко в поля вслед за коляской Его Высочества.

Источник: К. К. Случевский | По Северу России